Этой фотографии уже 74 года, но я хорошо помню день, когда ее сделали. Шел 1942-й, мы — новенькие ученицы седьмого класса. В незнакомой школе на станции «Похвистнево» все было ново.
В Белоруссии, откуда мы родом, вместе жили белорусы, евреи, поляки и латыши. На новом месте жительства оказалось, что есть еще татары, мордва, чуваши — о таких национальностях мы тогда и не слышали. Нужно было привыкать к сложившейся обстановке.
Воспитанные на творчестве Аркадия Гайдара и экранизации произведения «Тимур и его команда», мы были готовы помогать пожилым людям. Но здесь было тихо и спокойно, война осталась от нас вдалеке. Радио молчало, сведения с передовой поступали редко. Чтобы решить как-то нашу судьбу, матери пошли к руководству района. Вернулись с горькой новостью: в Минске и Витебске — немцы, у Смоленска идут ожесточенные бои. Все сразу как-то изменились, думали о том, как нас прокормить. Матери пошли работать, а нас стали посылать на станцию, чтобы записывать последние известия о военных действиях. Появились новые слова — фронт, тыл. Школа объединила детей, стала центром жизни. Здесь кормили обедами, организовывали в пионерские-тимуровские отряды, учили дружить, помогать людям, заботиться о других.
Мы, четыре подруги, были «не разлей вода», нас называли «четыре «Н», в зависимости от имен: Надя, Нюра, Натка и я, Нина. Тогда все жили под призывом «Все для фронта, все для Победы!». В то время среди женщин было много малограмотных, а то и вовсе неграмотных. Тех школьников, кто мог четко читать и писать, поручили в помощники матерям, а то и бабушкам солдат, находящихся на фронте. Мы читали их письма и писали ответы. Дело это было нелегкое, но нужное, и мы старались. Не счесть, сколько через наши детские руки прошло фронтовых треугольников. Бывало, что приходил казенный конверт, а в нем — похоронка. Были и радостные сообщения. Перечитывая газету «Правда» (в то время по почте ее доставляли только в школу, поэтому вовремя узнать новости не было возможности), мы рассказывали им, что наша армия защитила Москву, отстояла Сталинград, о защитниках Родины.
После Сталинградской битвы изменили военную форму. В армии все надели погоны, а красноармейцев и красных командиров стали называть солдатами и офицерами. Помню, как мы бегали на станцию встречать проходящие на фронт эшелоны и на всех мужчинах-военных красовались погоны.
Вскоре пионерам поручили ходить по домам и собирать подарки на фронт. Народ — труженики тыла сердечно отвечали на наши просьбы. Это были в основном шерстяные вязаные вещи: варежки, носки, подшлемники. Все это вязали наши женщины, а еще ткали и шили портянки. Часто в посылку клали записку с просьбой хорошо воевать, разбить проклятого врага и поскорее возвратиться домой.
Жизнь в тылу для многих выдалась нелегкой, холодной, голодной, а вот сейчас, глядя на этот старый снимок, вспоминается, какие добрые и сердечные отношения складывались между жителями. Вместе горевали и вместе радовались, этому учили и нас. Замечу еще раз, что школа стала для детей не только домом, она была всем. Образовательное учреждение отапливалось дровами, и мы заботились об этом, выгребали золу и выносили в отведенное для нее место, а весной ею удобряли почву.
Теперь о судьбе четырех «Н». Стоящие в верхнем ряду Надя и Натка уехали учиться в ГПТУ в Куйбышев. Нюра (внизу слева) осталась дома, у нее на фронте погиб отец и ей пришлось стать первой помощницей мамы в воспитании четверых младших детей. А я в ноябре 1943-го вступила в комсомол. В школе девочек стали обучать азам медицины: накладывать бинты, делать уколы и перевязки, брать кровь на анализ. Параллельно учили стрелять. В следующем году, когда исполнилось 16 лет, мне выдали паспорт. Недалеко от нас находилась база нефтеразведчиков и меня взяли туда на работу. Но еще долго за мной оставалось комсомольское поручение — знакомить жителей и работников-нефтяников с текстом газеты «Сведения с фронта». В августе 1943-го наши войска освободили города Орел, Курск, Белгород. Сколько было радости! Мои бабушки-подопечные горячо просили Бога помочь нашим солдатам «одолеть супостата».
Еще в моей памяти живет тетушка Маняша, которая приютила нас с мамой в своей избе-пятистенке. По национальности она была мордовка, а моя мама — белоруска, и они обе говорили с солидным акцентом. И так бывало комично слушать их разговор.
Вот сколько воспоминаний связано с одной фотографией. Уверена, что наша память живет добром, сердечностью и теплым чувством к тем, кто помог приехавшим издалека выжить в трудные дни.
Нина Жильцова, ветеран Великой Отечественной войны