А Вера верила в любовь…
Как же давно это было! Так давно, что от нахлынувших воспоминаний на глаза у нее навернулись слезы — скупые, старческие слезы. Она утёрла их краешком покрытого на голове ситцевого платка. И наконец-то со всей откровенностью решилась рассказать мне о том, что когда-то, быть может, самый единственный раз, и она испытывала в своей жизни самое необыкновенное и в то же время ни с чем несравнимое чувство — любовь. Любовь, принесшую её сердцу столько радости и вместе с тем столько печали. Грустно сегодня, спустя несколько десятилетий, сознавать Вере, что совсем иначе сложилась бы её жизнь, если бы всё зависело только от неё…
Память снова возвращает её в ту далёкую теперь уже молодость — Великая Отечественная война унесла из жизни самого дорогого для их большой семьи человека — отца. В 41-м Вере было четырнадцать, поэтому, быть может, из четверых детей — она единственная, кто хорошо помнил его уходящим на фронт — лет остальным и того меньше было. Плачущая мать с годовалым сыном на руках прильнула к плечу отца, а он утешал её, как мог, обещая обязательно вернуться, «вот только разобьём проклятых фашистов». Но через два года его не стало — чёрной тенью ворвалась в их дом похоронка. Дни, месяцы и годы потянулись своей чередой — но теперь уже без отца.
Вера же всю войну, как могла, наравне со взрослыми вносила свою долю в будущую Победу над гитлеровской Германией — работала на самых разных участках: ферма, ток — доила коров, ухаживала за телятами, а ещё вязала для фронта шерстяные носки — ведь там, на передовой, воюющим солдатам они были очень нужны, а сами-то они уж как-нибудь, только бы врага разбили, да мир наступил поскорее.
И мир наступил. Весной 45-го вместе с цветущими сельскими садами расцвела и Вера: молодая, красивая, смелая. Её взяли на работу в военкомат — здесь требовались грамотные и исполнительные. Через несколько лет она вступила в партию и гордо несла звание коммуниста. А потом жизнь круто изменилась: Веру направили в Польшу — там, в одной из дислоцирующихся советских воинских частей, она заведовала отделом кадров. Много времени приходилось отдавать делопроизводству, ведь главным было чёткое и грамотное заполнение воинской документации, сохранность и секретность которой полностью возлагались на Веру и таких, как она. И Вера хорошо это понимала, стараясь выполнять поставленную перед ней задачу точно и в срок. Ведь так требовала партия, так требовало время.
И однажды они встретились: Вера и Валентин — молодой офицер, прибывший в часть для дальнейшего прохождения воинской службы. Он окликнул Веру, когда она шла по коридору. Спросил, где находится кабинет начальника штаба, она ответила. Но глаза их встретились, они смотрели друг на друга, как ей тогда показалось, целую вечность — но это были лишь считанные секунды. И секунд этих хватило, чтобы неожиданное знакомство переросло в тёплые, искренние и такие доверительные отношения, продолжавшиеся несколько месяцев.
Но как-то на один из дней назначили партийное собрание, и Вера должна была конспектировать его ход. Она уже шла в клуб для военнослужащих, как увидела телефонистку Риту, бегущую ей навстречу. «Беги скорей, Вера, попрощайся с Валентином — он едет в Москву за новым назначением». Глазами, полными слёз, Вера взволнованно смотрела на подругу, восклицая: «Что же мне делать? Я не могу уйти — через десять минут партсобрание!» «Ну что ты, дурочка! — успокаивая Веру, твердила Рита. — Иди к Андрею Петровичу, командир части обязательно поймёт тебя». И командир не отказал: «Вам придётся сейчас, к сожалению, идти до аэродрома пешком, но к ночи освободится машина, и я пришлю её за Вами».
Надвигался вечер, солнце клонилось к закату. Но Вера, бежавшая лесной дорогой к военному аэродрому несколько километров, будто и не испытывала никакого страха. И лишь жуткими представились ей показавшиеся вскоре разрушенные каменные строения, в которых немцы не так давно держали военнопленных. Боясь не успеть ко времени отправки военного самолёта, она бежала изо всех сил, потому что не знала ни домашнего адреса Валентина, ни места его нового назначения — оно хранилось в тайне. Добравшись до аэродрома, она поняла, что опоздала, и все её старания были напрасными. Веру душили слёзы… Позже приехала машина, и солдат-водитель вежливо пригласил пройти в неё Веру.
…Спустя два года Вера наконец-то вернулась на Родину, вернулась в родные края — в село, где родилась и выросла. Встречая дочь, мать протянула ей письмо. Оно было от Валентина: «Милая Вера! Я очень долго искал твой домашний адрес, как странно, что мы не обменялись адресами в дни наших встреч. Один хороший знакомый помог мне разыскать его. И теперь я могу написать тебе. И когда ты прочтёшь это письмо, думаю, ты простишь меня за принесённые тебе страдания. Но так уж вышло: моя мать сильно заболела, за ней нужен был уход, да и не на кого было оставить пятилетних братьев-близнецов — мать родила их после возвращения отца с фронта, от полученных на войне ран отец скоропостижно скончался. Меня же срочно отправляли на Дальний Восток — там я должен был нести дальнейшую службу и в скором времени обосноваться и перевезти семью, но только много позже. Что было делать? Добрые люди подсказали выход — жениться на хорошей девушке из нашего посёлка и оставить на неё мать и братьев. Я долго не мог решиться на такое — ведь это означало, что мы уже никогда с тобой не будем вместе. Ты так далеко — в Польше, и ещё целых два года до нашей встречи… Ты прости меня, Вера, прости, если сможешь. Но я всегда буду помнить о том, что когда-то был по-настоящему счастлив…»
Вера так никогда и не вышла замуж, прожив долгую жизнь в одиночестве, до последнего заботясь о больной матери и храня память о дорогом ее сердцу человеке.
Татьяна Ситина
Картошка
Бывает — мужья,
блин, рожают.
И про олигархов —
молчу.
…А мой вот картошку
копает,
На ужин пожарить хочу.
Со знаньем вопроса
вонзает
Лопату под зреющий куст,
Из недр земляных
извлекает
Заглавное диво искусств.
Округлое чудо с глазами —
Он сам выводил
этот сорт —
Рассыпчат,
хранится годами,
И слаще, чем груша
апорт!
И чистить
не хочется даже,
Чтоб калия всех
не лишать,
Нарежу кругляшками
в масло —
Пускай пошкворчит!
Благодать!
И крупной илецкой
соличкой
Присыплю.
Конечно, слегка.
Зажаристой корочкой —
кверху —
Меня не подводит рука.
К огромной
чугунной посуде
Не нужен саксонский
фарфор.
Вот вилки, пожалуй,
да рюмки —
И весь наш к столу
разговор.
Балдеет семья, обжигаясь,
Смакуем
домашнюю вкусь.
Пока мой картошку
копает,
Я, бабы, войны не боюсь!
Валентина Лисицына
Что спасает мир
«Что-то мало в вашей газете о любви», — услышала я недавно в наш адрес. «Вы считаете, что любовь — главная тема для официальной районной газеты?» — спросила не без иронии. «А как же без нее? На ней мир держится», — таков был безапелляционный ответ.
Вроде бы действительно: не главная наша задача — о любви писать. Но если посмотреть на эту тему шире и глубже, то замечание имеет смысл…
Не станем отрицать, что любовь, истина, правда, искренность, доброта, милосердие и много чего еще, на чем доселе мир держался, в сознании современных людей стали восприниматься как архаизмы — этакие словесные «динозавры», не вызывающие трепет, потому что стали «существами» скорее из сказки, чем из реального прошлого. А не потому ли мы и сами теперь, словно динозавры в ледниковом периоде, оказались на грани вымирания?
Формирование моего поколения происходило в «эпоху перемен», которая стала своеобразным мостом между двумя «враждебными берегами». По одну сторону — все по талонам, но большинство счастливы. По-другую — «счастье», измеряемое количеством иностранной валюты.
Не правда ли, в каждом человеке от рождения заложено чувство справедливости. Что-то в юную пору было недоступно для моего понимания, как, например, необходимость хождения строем, обязательное ношение галстука и многие прочие атрибуты. Однако вызывало внутренний протест чье-либо желание навязать то, в чем мной лично не виделось и не ощущалось никакого смысла. Помню, как устроила экзамен на политкорректность представителям комсомольской организации, предлагавшим меня, как лучшую ученицу, на вступление в ее ряды. Аргумент «я не хочу» все же возымел действие. Но не в силу моего голоса, а в силу того, что мощь молодежной организации в тот момент уже ослабла.
Этот пример привожу без цели продемонстрировать какую-либо неприязнь к общественным организациям. Отнюдь! «Флаг в руку…», — как говорят в молодежной среде, — тем, кто в разные годы, да и сейчас видит и продолжает видеть в них великий, а порой и сакральный смысл. Прекрасно, если человек, окрыленный своей или общей идеей, творит БЛАГИЕ дела. Однако ж знаем и другие примеры, не привязанные ко времени, когда под славными знаменами выстилали себе ковровые дорожки в высшие эшелоны власти. И меняли знамена, по мере необходимости…
Не будем лукавить: «то время» научило людей лгать. Ведь клятва верности Родине, партии, женщине должна идти из сердца, а не с заученной бумажки. И это все о главном — о том, что во все времена спасает мир…
Смею предположить, не потому ли в годы, когда ветер перемен навеял нам новые экономические взгляды, позволил ощутить некоторую свободу и независимость от штампов, многие приняли его с радостью и надеждой на лучшее. Но в результате немногие проявили способность построения личного счастья в условиях, где выживает сильнейший. Как ни странно, по-прежнему счастливы оказались преданные самим себе. Влюбленные в идеи, работу, жизнь продолжали наслаждаться процессом, даже если на пути ждали невзгоды и лишения. Влюбленные в денежные знаки стали ковать их с утроенной силой. «Потерялись» лишь мечущиеся между «хочу», «могу» и » надо». Но, заметьте, и теперь, даже в «неприлично размножившейся популяции» юристов и экономистов находятся особо востребованные. Как правило, ими оказываются те, кто идет в профессию по тропе призвания, а не «по блату» или следуя моде.
«Инженерам нет места в денежном круговороте», — учит герой популярного телефильма «Бедная Саша» вора-неудачника. Действительно, в определенное время инженеры, научные работники, врачи и учителя — все те, кто представлял слой интеллигенции, дрейфуя в новых экономических условиях существования, почувствовали себя «за бортом». Тогда многие, в отчаянной попытке «хочу жить, как все нормальные люди», рванули за рублем в сферы, порой не имеющие ничего общего с их призванием. И совершенно естественно, что результатом этого стало массовое разочарование в переменах, в правительстве. У честных с самими собой — в себе. Что же, чужая «одежда» (у соседа лучше, красивее, жирнее, вкуснее) редко кому приходится впору, а за измены себе приходится платить всего дороже.
И вроде бы как давно уже нас не корчит от того, что спекулянты стали уважаемыми бизнесменами — изменились времена, изменились порядки. Но за долгие годы метаний, предательств (в том числе и Родины-матушки) мы много чего подрастеряли. Как утверждают нынешние бизнес-тренеры (не могу с ними не согласиться), продолжительный успех определяется не только ростом материальных благ, но наряду с ними благ духовных и интеллектуальных. Но не до роста последних было долгие годы, в то время как наша интеллигенция бросила свои силы в конкурентную борьбу за место на рынке…
Впрочем, история, как утверждает наука, имеет свойство двигаться по спирали. И вершат ее не боги, а всего лишь люди. А значит, и перемены, в том числе к лучшему, зависят от каждого из нас. Когда каждый ребенок и каждый колосок будут расти в любви, придется ли нам думать о таких глупостях, как конец света?
Светлана Андросова