Двадцатые — тридцатые годы XX столетия вошли в историю России как годы жестоких репрессий. Большей частью жертвами террора являлись рядовые граждане страны. В сельской местности в число так называемых антисоветских элементов входили бывшие кулаки, зажиточные люди, члены их семей, считавшиеся потенциально враждебными исключительно в силу своего происхождения.
С того момента, когда в деревне стало проводиться раскулачивание, притесняемые становились ближе к церкви. Церковь всегда притягивала «униженных и оскорбленных». Народный комиссариат внутренних дел в инструкциях местным органам указывал на необходимость активизации работы на «религиозном фронте». И многие священнослужители также попали в жернова репрессий.
Соломатин Яков Антонович не имел религиозного сана, он был помощником священника и по совместительству сторожем в церкви троицкого прихода, но тем не менее в один из дней без суда и следствия был расстрелян. Он просто ушел на работу и больше никто из родных его не видел. Супруге, Прасковье Семеновне, очевидцы рассказали, как все происходило. В связи с этим вдова с тремя малолетними детьми должна была покинуть церковную сторожку, в которой ютилась семья. Младшей дочери, Лиде, в ту пору было всего два года.
Сейчас Лидии Яковлевне Борисовой девяносто три. Помнит себя с шести лет, когда старшие братья умерли от болезней, а они остались вдвоем с матерью в съемной землянке. В хозяйстве имелась всего одна корова, и ту кормить было нечем. По этой причине однажды пришли люди и увели кормилицу на колхозный двор, выплатив за нее хозяйке определенную денежную сумму. Мать работала сакманщицей в овчарне колхоза имени XVII Партсъезда (впоследствии колхоз «Россия»). На работу уходила рано утром, а возвращалась поздно вечером. Девочка была предоставлена самой себе. Как-то раз пришла женщина, жившая на той же улице, принесла для нее одежду и стала уговаривать пойти к ним в дом, где пообещала надлежащий уход, но Лида от предложения отказалась наотрез.
Крайняя бедность вынудила ее прервать обучение и после пяти классов пойти учиться в школу механизации. «Ни одеть, ни обуть было нечего, — вспоминает Лидия Яковлевна, — приходилось ноги обматывать газетой, сверху надевать чулки. Из обуви — только мелкие галоши. Так ходила и зимой».
Окончив обучение, начала работать помощником комбайнера в колхозе «Трудовой гигант». Первый заработок, кузов самосвала пшеницы, засыпали в землянку через выставленное окно. Потом уже на лошади отвозили мешки с зерном в Куйбышев (г.Самара) на рынок. Путь до областного центра нужно было преодолевать пешком, следуя за подводой, полностью нагруженной мешками с зерном. Домой Лидия уже ехала с первыми в своей жизни покупками. «Купила шесть одеял, материал, еще остались деньги, — рассказывает она. — И с тех пор в Тамбовке меня стали называть богатой невестой».
В годы Великой Отечественной войны трудилась на лесозаготовках, после Победы вернулась в Тамбовку, вновь села за штурвал комбайна. Землянка, в которой проживала, завалилась, и она решила перебраться в райцентр. Устроилась в районную больницу помощницей медсестры и по совместительству санитаркой, где и проработала 24 года до самой пенсии. Мужа Лидия Яковлевна выбрала под стать себе: серьезного, работящего. Александр Николаевич прошел всю войну, имел профессию строителя. Для своей семьи выстроил добротный дом, где по сей день и проживает вдова с дочерью Татьяной. Другая дочь, Наталья, живет неподалеку и частенько к ним наведывается.
Лидия Яковлевна действительно богата: четверо внуков и семь правнуков привносят радость в ее жизнь. А когда в памяти всплывают картины из прошлого, делится с ними тяжелыми для нее воспоминаниями. Не живет прошлым, но хочет, чтобы и потомки об этом тоже не забывали.
Тамара Баранова
Фото Владимира Кучеренко