Старший брат
Когда началась война, я училась во втором классе. Жили мы в Большой Глушице. Родители трудились в колхозе имени Фурманова. В семье было семеро детей и всех надо накормить, одеть, обуть. Трудно приходилось родителям, но в доме царили мир и лад, любовь и уважение.
С раннего утра в нашем маленьком домике раздавались звонкие веселые голоса. Частенько приезжали родственники из города. Помню, мама пекла вкусные караваи хлеба из вальцовки, булочки и пироги со свеклой, морковью и картошкой. С каким наслаждением мы их уплетали, запивая молоком и свекольным квасом! Двор не огорожен, кругом раздолье: высокая душистая трава, пестрые полевые цветы. Мы бегали босые, играли и резвились, а еще ели сурепку и щавель. Во дворе варили на треножном таганке сливную кашу, затируху, и тогда казалось, что нет ничего вкуснее этого.
Летом спали прямо на полу или на траве, а зимой — на печке. Топили кизяком, остатками соломы. Об электричестве только мечтали, единственное освещение — керосиновые семилинейные лампы. Из мебели — деревянная кровать, сундук, стол, длинная лавка и угольник перед иконами. Нас, детей, не баловали игрушками, поэтому мы радовались каждому подарку, который получали раз в год. Но все равно жили весело и интересно. Папа работал бригадиром полеводческой бригады. Вставал рано и тихонечко, чтобы никого не будить, уезжал на лошади. Встречали мы его уже поздним вечером, облепив со всех сторон. Он очень любил и жалел нас с мамой.
И вот объявили войну. Застонало, запричитало село родное. Каждый день провожали на фронт любимых мужей, отцов и братьев. Нашему отцу повестку вручили прямо в поле. Той же ночью мама собрала ему все необходимое в вещевой мешок, а утром пошли провожать. Обошел папа вокруг дома и сказал: «Ну, все!» Как будто и с домом попрощался.
Когда у военкомата стали садиться в машину, мы все, как цыплята, повисли на нем и ревели в разные голоса. Папа одной рукой держал грудного ребенка, а другой обнимал и поддерживал маму, которая падала в обморок. Весь народ плакал, глядя на нас. И хотя было очень тесно, но все же военком разрешил нам сесть в машину и проводить отца до старой нефтебазы.
Ну а потом началась другая жизнь. В колхозе остались женщины, подростки, старики, вся тяжелая работа легла на их плечи. С каждой станции по пути на фронт папа писал теплые письма. Воевал он на Северо-Западном фронте под Старой Руссой. До сих пор я храню его письма-треугольники, которые всегда начинались с теплых слов: «Здравствуйте, мои дорогие, любимые, желанные: супруженька Маня и детки, малютки Витя, Валя, Нина, Вера, Тамара, говорунчик Коля и самая маленькая крошечка Лидочка! Берегите свое здоровье, переносите все невзгоды и нужду, миритесь со всеми трудностями, потому что война. А когда добьем фашистов, встретимся и заживем по-настоящему». А еще писал о том, чтобы мама не расстраивалась, обязательно верила в победу и его возвращение домой. Давал наказ и нам, детям, чтобы мы жалели маму, помогали ей и хорошо учились.
Но не суждено было отцу снова обнять нас: он погиб 31 марта 1942 года. После получения похоронки долго стоял в доме дикий вой. Мама совсем свалилась от горя и слез. Старший брат Виктор стал проситься на фронт, чтобы отомстить за отца, но получил отказ. Тогда он сел за руль трактора, на котором трудился с раннего утра до поздней ночи, и даже спал не раздеваясь.
Питание наше было скудным, однако, работая наравне со взрослыми, брат заслужил поощрение. По распоряжению председателя колхоза ему ежедневно выделялось пол-литра молока и три яйца. Однажды за обедом кто-то едко заметил: «Опять Феоктистову молочко и яички». Услышав это, Виктор молча отодвинул продукты и сурово, совсем не по-детски сказал поварихе: «Больше не вози, чтоб как все…»
В зимнее время он под открытым небом при сорокаградусном морозе ремонтировал трактора. Мы встречали его грязного от мазута и черного от холода и голода, подавали теплую воду, чтобы умыться, и чистую одежду.
Все мы, дети, помогали, как могли, вместе с мамой косили сено, заготавливали топливо, выращивали картофель, а потом делили его на каждого. О хлебе же приходилось только мечтать.
Но при этом еще и учились. Помню, в школе было так холодно, что даже писали в варежках, отогревая чернила своим дыханием. Учебников и тетрадей не было. Нередко падали от голода прямо у доски. Не было ни одежды, ни обуви, а мы старались учиться на «отлично».
Слава Богу, народ наш дружный и трудолюбивый. По отношению друг к другу люди испытывали столько доброты, тепла и внимания! Ведь все у нас было общее: и радости, и горести.
Ну а потом окончилась война, повзрослели и мы. Все получили образование, за что благодарны маме и старшему брату, которые все нам дали. Виктор прожил достойную жизнь, трудился шофером, в уборочную страду перевозил зерно, за что и удостоился звания Героя Социалистического Труда.
Валентина Феоктистова, учитель-пенсионер